В один из недавних летних дней, который был прекрасен всем, и даже почти абсолютно, если бы не проблемы моего скелета, перекосившись, и слегка огорчившись, с другой стороны, почти радостно, я стояла на трамвайной остановке.
Причина, по которой было радостно — погода была хороша, а чуть грустно, потому что жарко;
ещё радостно, потому что не на работе, а печально, потому что взгляд устремленный в будущее рисовал блеклую картинку: ждет меня грядущая не зарплата, а зарплатка (именно так, а не иначе). Этого избежать я не смогу.
Радостно, что наконец отдохну и высплюсь. Да, даже перекошенные высыпаются, если не работают два через два, значит — одну ночь из четырех не проводят без сна.
Сон, в грядущую неделю, мне гарантировал лежащий в сумке шуршащий, красивый, с водяными знаками, чем-то очень похожий на новую огромную денежную купюру, больничный лист, открытый сегодняшним днем.
Я была немного ошеломленная, а так с виду вполне обычная. Мою фигуру перекрещивал ремень серой сумки, которой я старалась уравновесить свой опорно двигательный, что бы он не склонял меня в правую сторону и не доставлял физические страдания.
В своих лапках, торжественно и цепко я держала, напоминая покосившуюся, но хищную птицу, несущую добычу домой — маленький и красивый бело-зеленый пакетик, в котором покоились, похожие на небольшие торпеды, ампулы, с химическими соединениями. Именно им было суждено вывести меня из состояния перекоса и вернуть в рабочие чертоги, в прямоходячем и трудоспособном состоянии.
Пара торпедок уже достигла своей цели при помощи работников среднего медицинского звена.
И все было бы мелочью, даже надсадное напоминание о торпедках в каждой из моих ягодиц, если бы я не была озадачена стоимостью их содержимого.
И я размышляла о том, что бы было, если бы на моей карте не было нужной суммы, а аптека не обслуживала бы терминалы, и почему я не спросила аналоги этих химикалий, и стоило ли отдавать за них так много последних денюшек, которые имели другое предназначение, тем паче в свете текущей болезни и грядущей «зарплатки» вследствие того.
Повернувшись в ту сторону, откуда должен прибыть трамвай, мой взгляд залип на паре ножек, очень необычных и креативных с точки зрения современного искусства. Одна нога была по колено в гипсе.
С одной стороны гипс был обыкновенного белого цвета с серым оттенком, с другой — цвета мятой облепихи. Видимо какая-то лечебная мазь проступила через гипс.
Заинтересовавшись я перевела глаза на другую ногу, и та не разочаровала — сине черная цветовая гамма, в которую была расписана нога, выглядела весьма необычно жарким днем середины лета.
Потом я посмотрела перед собой, прямо на хозяина бело-желтой и сине-черной ног. Женщина, может моя ровесница или старше, или просто рано увядшая.
Брюнетка, ничего особенного. Оранжевая майка на тонких лямках под цвет пятна на гипсе, и мини юбка, джинсовая под цвет другой ноги. Под дулом охотничьего или даже фото-ружья, я бы так не оделась, но цветовая гамма гармонизировала донельзя, нельзя было не признаться.
Собсно всё, смотреть было не на что, да и незачем.
Никто не застрахован от травмы ноги и даже двух, в наши времена, когда засилье транспорта и бетонных ступеней.
Однако, от женщины отделился попутчик, лет 13-ти, худенький и рослый, и вынудил впервые обратить внимание на него, простым и оригинальным образом.
Без тени смущения смотря мне в лицо, он изрек:
— Дайте, пожалуйста денег на проезд, у мамы болят ноги.
Я подумала:
— Какой наглый и заботливый сын.
А вслух, сказала с ироничной и несколько игривой интонацией:
-Ну и что из того? А у меня вот спина болит.
— Что вам жалко?
— Я все деньги на лекарства сейчас потратила,а вообще я многодетная мама и никакой не спонсор, ничего не дам.
Речь моя не содержала оправдательных интонаций, а несла информацию о том, что у каждого человека есть свои проблемы, и необходимость потратить свои кровные, заработанные ценой здоровья и времени.
Гипсованная мама слабо позвала заботливого сына:
— Ладно, у меня есть немного, хватит…
Паренек переключил внимание:
— А зачем много детей?
— Что бы было весело!
— А я помогаю маме.
— Мне тоже помогают — сказала я, подумав, что однако никто из моих детей, не будет ради меня побираться на остановках — не то воспитание, и, к счастью.
Приехал трамвай. Я зашла в первую дверь, дружная семья в последнюю. Судя по отсутствию гневных речей кондуктора — деньги на проезд они нашли без проблем.
К побирушкам на улицах у меня однозначное отношение — не даю никому, никогда.
Инвалид? У тебя есть пенсия. Не хватает? Бывает. Обращайся официально через соц. службы.
Если человек оказался в стесненной ситуации — он не идет на паперть, он идет к близким, знакомым или в существующие для этого организации, и он работает всеми возможными способами.
А еще есть стереотип, что пенсионерам у нас в стране труднее всего. Ни хера подобного. А кому? Тому, кто знает ответ на этот вопрос.
P.S. Моя мама просящим покупала хлеб и молочные продукты. А один раз по маминой инициативе, мы накормили семью беженцев щами на нашей кухне. Мама сварила в то утро огромную кастрюлю, сама недоумевая, зачем. Они постучали, попросили поесть. От щей не отказались, значит были на самом деле очень голодны. Вот эта практика мыслимая, опять же при участии рассудка.