Проснувшись в два часа ночи, я не стразу поняла, что еще не утро.
Меня разбудил кот, который, просясь наружу, мяукал и царапал дверь. Я хотела встать, что бы открыть ему, но почувствовала , что встать не могу, точнее, могу, но не как встают все люди.
На это у меня ушло минуты три — выбор нужного угла подъема и безболезненной точки опоры: видимо поясница, вместе с пронизывающими её нервами, межпозвоночными дисками и мышцами, решила отомстить мне за сидячую работу и отсутствие разумной профилактики, вопреки моим желаниям и планам.
Привет от меня шестнадцатилетней, которая считала, что сделана не из плоти и крови, а из титановых шарниров. Знала бы я тогда, что та беспечность и бравада выносливостью будет аукаться все дальнейшие годы.
Кот вышел и комнаты и пошел по своим делам. Закрыв дверь, я кое как легла, пытаясь найти положение, когда не больно, что бы уснуть.
Начали носиться мыши в своем аквариуме, раскачивая колесо и долбя им по стеклу. Побегав всласть и постучав колесом в свое удовольствие, мыши легли спать.
Я закрыла глаза.
В атмосфере ночного города, раздалось протяжное пение муллы.
Ветер что ли дует со стороны мечети?
Мулла пел всего минут пять, слава аллаху.
Следом на улице послышался шум кошачьей драки и вопли. Баскервиль бы их всех побрал! Коты подрались и утихли — видимо победила дружба. Наконец-то тишина.
На улице почти рассвело.
С обратной стороны двери, раздалось жалобное, но настырное мяуканье и шкрябанье: кот успел соскучиться, кот возжелал на подоконник.
Тут я поняла, что так и не отработала систему быстрых и безболезненных подъемов, если это вообще возможно во время конфронтации с собственной поясницей.
Кот запрыгнул на подоконник и стал смотреть вниз, на ранний утренний город, ожидая когда проснутся птицы и сядут на березу напротив, что бы показать им свои клыки и поиграть в охотника, хотя бы дистанционно.
Я снова закрыла глаза.